Под защитой Мизулиной: Семейный кодекс ждет реформа

Довольно странная.

Изымать детей из семьи можно будет только по решению суда, а алкоголикам после протрезвления их будут возвращать по первому требованию; зато вахтовикам разрешат отдавать детей в социальные учреждения без риска лишиться родительских прав — такие поправки в Семейный кодекс поступили в Госдуму. Что будет с детьми, которых систематически избивают родители, из законопроекта не ясно.

ЯРНОВОСТИ попытались разобраться в новых поправках.

Сенатор Елена Мизулина, известная своей ультраконсервативной позицией, ее коллеги Андрей Клишас, Владимир Полетаев, Екатерина Алтабаева, Елена Афанасьева, Александр Башкин, Ольга Ковитиди, Римма Галушина, Вячеслав Наговицын, Маргарита Павлова, а также депутаты Госдумы Дмитрий Вяткин и Татьяна Буцкая внесли в Госдуму проект изменений в Семейный кодекс.

Присутствие в списке авторов парламентских тяжеловесов Вяткина и Клишаса дает возможность говорить о том, что законопроект будет принят.

В частности, авторы хотят «защитить частную жизнь семей от произвольного вмешательства», то есть усложнить механизм изъятия детей из семей, даже если дети оказались в непосредственной опасности, а потом как можно скорее возвращать таких детей родителям.

Изъятие — только по решению суда

Согласно действующему законодательству, органы опеки вправе немедленно отобрать ребенка у родителей, если его жизни и здоровью есть непосредственная угроза. Далее ребенка временно размещают, опека уведомляет прокурора и в течение недели обращается в суд с иском о лишении или ограничении родительских прав.

Авторы критикуют такой подход, так как, по их мнению, он затрагивает право граждан на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, а также право на неприкосновенность жилища на «основании одного лишь устного или письменного обращения физического или юридического лица о возможной угрозе жизни и здоровью ребенка». То есть, продолжают авторы, действующий механизм защиты детей в случае непосредственной угрозы жизни или здоровью «является мерой государственного (административного) принуждения, связанной с вмешательством в частную (семейную) жизнь граждан помимо их воли».

Они пишут:

«Действия родителей считаются добросовестными (соответствующими правам и законным интересам детей), если иное не установлено вступившим в законную силу решением, принятым в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, гражданским процессуальным законодательством, уголовно-процессуальным законодательством или законодательством об административных правонарушениях».

Далее Статья 77 действующего Семейного кодекса «Отобрание ребенка» излагается прямо противоположным действующему законодательству образом: теперь принудительно разлучать ребенка с родителями или опекунами можно будет только на основании решения суда.

Временные меры для уголовников и алкоголиков

В остальных случаях предлагается «комплекс мер защиты детей, соразмерных тем угрозам, которые должны быть устранены, не уничтожающих при этом самого основного права на семью». В законопроекте они называются «временные меры защиты ребенка» (то есть передача ребенка родственникам, опекунам или в социальную организацию); мнение ребенка будет учитываться, если ему есть 10 лет и больше.

При этом временные меры защиты не будут являться основанием для лишения родителей прав.

Они могут применяться, если ребенку угрожает опасность, так как родитель или родители находятся в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, в случае задержания родителей по уголовным делам, а также если родитель попал под административный арест (в действующем законодательстве такого пункта нет). Если ребенка можно на время передать другому родителю или опекуну, пока первый родитель не протрезвеет, временные меры защиты не применяются.

В социальный приют ребенок попадает, только если его откажутся принять родственники — мнение ребенка о них может лишь учитываться. При этом люди или организация, взявшие на себя заботу о ребенке, обязаны будут возвратить его родителям по первому требованию, если обстоятельства, угрожавшие ребенку, были устранены (судя по всему, если алкогольное или наркотическое опьянение прошло).

Зато родители получат право временно устраивать ребенка в социальные организации (то есть приюты) по собственному заявлению, не лишаясь родительских прав, если, например, работают вахтовым методом, уехали в длительную командировку или сели в тюрьму. По истечении срока действия таких обстоятельств приют обязан вернуть ребенка.

Полицию обяжут содействовать родителям в возвращении ребенка, которого взяли под временную защиту, в том числе из-за угроз ребенку от самих родителей.

Далее по законопроекту разбросаны мелкие штрихи: например, предлагается убрать формулировку «лица, заменяющие родителей», так как это «формирует представление о родителях как о лицах, которых можно заменить, между тем в традиционной семейной культуре России в отношениях детей и родителей превалирует осознание их незаменимости друг для друга».

Больше или меньше прав ребенка?

К сожалению, из законопроекта остается совершено непонятным, что делать, если соседи, знакомые или общественники узнают от самого ребенка, что его избивают в семье, или видят это собственными глазами, и как будут «устраняться» такие обстоятельства.

Кроме того, как уже говорилось выше, если ребенок изъят у родителей, пребывающих в алкогольном или наркотическом опьянении, непонятно, считается ли протрезвление достаточным «устранением обстоятельств» — до следующего раза?

Эти вопросы ЯРНОВОСТИ задали одному из соавторов законопроекта, руководителю комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Андрею Клишасу.

На вопрос, может ли родитель забрать ребенка по первому требованию, когда протрезвеет, Клишас отвечает: «Будут применяться временные меры защиты ребенка при возникновении необходимости доставления родителя/родителей, неспособных выразить свою волю касаемо назначения опекуна и находящихся в состоянии алкогольного, наркотического или иного опьянения в медицинскую организацию».

На вопрос о том, что делать, если ребенок сам просит защиты от родителей, сенатор ответил, что у ребенка есть право обратиться в органы опеки за защитой; если обстоятельства жизни ребенка предполагают временные меры защиты, то они вступают в силу, в остальных случаях органы опеки должны сперва разобраться в ситуации.

Что касается применения к ребенку мер временной защиты, если родитель попал под административный арест, Клишас отвечает, что по действующему законодательству таких детей могут признать оставшимися вовсе без попечения родителей, теперь же приоритетом станет передача таких детей родственникам до возвращения родителя, а «устройство ребенка во временную организацию — последняя мера для защиты ребенка».

В законопроекте в нынешней редакции обошли тему систематического избиения детей: судя во всему, такие дети немедленному взятию под временную защиту не подлежат. Также, со слов Клишаса, получается, что для детей, оказавшихся в ситуации, когда у родителей есть алкогольное или наркотическое опьянение, к ним применяют временные меры защиты только в том случае, если родители не ориентируют в пространстве и их доставили в медицинскую организацию.

Соавтор Клишаса, депутат Госдумы Дмитрий Вяткин сказал ЯРНОВОСТЯМ, что законопроект еще будет дорабатываться ко второму чтению и что основания для включения временных мер по защите ребенка, в том числе — в случае систематических избиений, никуда не денутся. Более того — будет обсуждаться вопрос появления такой формы, как заявление самого ребенка, если он считает, что в его собственной семье ему грозит опасность. В нынешнем законодательстве есть коллизия: именно родители являются законными представителями ребенка, в том числе если ребенок хочет подать на них заявление при угрозе его жизни.

— Мы подумаем, какой правовой механизм стоит включить, в таких случаях могут включаться другие ответственные лица — те же родственники. Мы не хотим отбирать у ребенка права, а наоборот — обеспечить их. По побоям, безусловно, тема угрозы жизни и здоровью ребенка не пропадет из причин, по которым вводятся временные меры его защиты, — убеждает Вяткин.

Нынешняя концепция полностью противоречит ранее обсуждавшемуся законопроекту о профилактике домашнего насилия, суть которого была как раз в возможности немедленно включить временные меры защиты — то есть предписания, предусматривающие временный запрет на контакт до выяснения обстоятельств острого семейного конфликта, в котором применяется физическое насилие.

Адвокат, бывший детский омбудсмен Павел Астахов, говорит, что нынешние поправки та же Мизулина пытается внести последние 12 лет и что действующий Семейный кодекс давно устарел, так как многие его позиции могут нанести ущерб семье.

— Сложилась порочная практика, что Россия, сама того не замечая, находилась под давлением западных институтов в семейной сфере, в том числе того же Совета Европы. Западные организации учили российские органы той же опеки работать по их стандарту, то есть по малейшему звонку изымать ребенка. Когда я стал детским омбудсменом, я увидел, что 84% детей в социальных учреждениях — это так называемые «социальные», а не фактические сироты, то есть дети, изъятые у родителей, не выполняющих свои обязанности. Кроме того, фактически действовала презумпция виновности родителей. Например, если ребенок приходил в школу с синяком — это заранее значило, что родители в чем-то виноваты, а не, например, что он просто подрался с друзьями на улице. Но ведь даже если человека обвиняют в убийстве, у него есть презумпция невиновности! А тут ребенка у родителей изымают органы опеки по внесудебной процедуре. При этом в органах опеки работают не юристы, а часто довольно случайные люди, которые подчас перестраховываются. Сейчас законодатели написали поправки, набрались терпения, и рождается новая редакция. Это не последний пакет законов в этой сфере, нужны будут четкие критерии изъятия ребенка, но правильно, что они предлагают законодательно закрепить принцип заведомой добросовестности семейного воспитания. Поправки направлены на восстановление, а не разрушение семей, на приоритет родственников перед социальными учреждениями. Процесс идет сложный, но в верном направлении, — считает Астахов.

На вопрос, что в таком случае делать с детьми, которых в семье избивают и которые умоляют органы опеки их забрать, Астахов отвечает, что в этой части законопроект надо доработать, исходя из обеспечения интересов ребенка как высшей цели.

— Если ребенок высказывает мнение, что он боится возвращаться к родителями, это должен быть уже финальный «звонок» для опеки и суда. Да, мы говорим о добросовестности родителей, но есть и понимание высших интересов ребенка. Не должно быть ситуации, что ребенок упирается, но его возвращают в семью, где ему что-то угрожает, — говорит Астахов.

Анна Левченко руководит движением «Сдай педофила» и помогает детям, пострадавшим от сексуального насилия, в том числе в семье.

Она говорит, что в ее работе часто встает вопрос о немедленном изъятии ребенка из семьи, по которой поступил сигнал о сексуальных домогательствах к ребенку одного из ее членов при полной осведомленности о происходящем других членов семьи.

— К сожалению, есть ситуации, когда ребенку безопаснее находиться вне семьи. Вопрос возвращения в семью пострадавших детей после ликвидации угрозы сексуального насилия — это сложный процесс реабилитации. Я понимаю, что в законопроекте пытались создать систему, при которой сперва используют все возможности оставить ребенка с родственниками и только потом помещают в государственные приюты, но приведу вам пример, который происходит прямо сейчас. У нас есть подопечная, к которой приставал отчим, у нее была попытка суицида, мать в курсе происходящего (это доказывает ее переписка с дочерью). Девочку забрали в реабилитационный государственный центр, но теперь во всех публичных чатах, где она присутствует, ей пишут оскорбления ее родственники, то есть те, к кому, по законопроекту, ее бы предлагалось пристроить. Например, ее родной дядя публично заявил, что «педофилия — это нормально», начал нецензурно оскорблять девочку и всех общественников, которые ей помогают, писать, что только представители ЛГБТ, к которым он заочно причислили и племянницу, не хотят жить в семье, где постоянно избивают, и где пристает отчим. А ведь именно он был бы по новому законопроекту первым кандидатом на опекунство. Я долго думала, как должна работать система, чтобы действительно защищать детей, и поняла, что никакие законопроекты не помогут, если система стандартизирована и не ориентирована на защиту каждого ребенка индивидуально. Я бы посоветовала депутатам, которые будут рассматривать этот законопроект, хотя бы месяц поработать в любой благотворительной организации, которая оказывает помощь детям, пострадавшим от насилия, физически увидеть этих детей и семьи, из которых их изымают. К сожалению, они не понимают, какие трагические истории случаются и как сложно заставить систему работать, причем работать быстро, в острой ситуации, — рассказывает Левченко.

Она поясняет: да, публично консерваторы любят рассказывать истории о том, что опека якобы изымает детей за нехватку в холодильнике апельсинов, но на практике сложно устроить в реабилитационный центр даже ребенка со свежими синяками после избиения, так как для этого, если ребенку меньше 14 лет, нужно заявление от родителя, то есть от того, кто в такой ситуации представляет непосредственную угрозу.

— Сейчас не лишают родительских прав мать, даже если девочка забеременела от отчима в ее же присутствии, а на ток-шоу такие ситуации разбирают в стиле «ой, бабушка поможет воспитать, будьте счастливы». Нельзя допускать легализации насилия в семье, мол, ну и что, что избила мать, ну и что, что отчим приставал. Нет комплексной системы помощи, в которой приоритетными были бы права ребенка, де-факто приходится все решать через «телефонное право». Консерваторы говорят: мол, если это ввести в систему, подростки побегут из дома в реабилитационные центры. Нет, так это не работает. В остальном у меня сложилось мнение, что речь идет не о детях, а о чемоданах, которые лучше оставить в квартире людей, которым они принадлежат. Нельзя так просто изъять ребенка из благополучной семьи: это значит лишь, что общественности не договаривают что-то очень важное, — считает Левченко.

Екатерина Винокурова

Специально для ЯРНОВОСТЕЙ