Боженька из коробочки: Владимиру Ильичу Ленину исполнилось 153 года

Он, как известно, вечно живой.

Редакция ЯРНОВОСТЕЙ гордится тем, что с ней сотрудничают лучшие авторы России. Сегодня их список пополнился. Предлагаем вашему вниманию текст Дмитрия Юрьева — известного публициста, политолога, политтехнолога. Повод достойный — день рождения Владимира Ильича.

22 апреля 1870 года в городе Симбирске родился мальчик по имени Володя Ульянов. Через какое-то время голова его стала кудрявой. Еще через какое-то — облысела. А ровно через 53 года и 9 месяцев в поселке Горки под Москвой умер Ленин, он же Ильич, он же вождь пролетариата (слово «вождь» на всякий случай переводить на немецкий не будем). Умер и очень скоро стал вечно живым.

Ленин — самый издаваемый (после Моисея, пророков и евангелистов) автор в мире. Он — в топе списка самых популярных героев биографий, исторических исследований, философских трудов, политической публицистики и художественных произведений. Статуи Ленина возвращают на свои места в разрушенных городах изобретенной им советской Украины. Население стран, которыми бессменно правят марксистско-ленинские партии (Китай, Вьетнам, Куба, Лаос), превышает полтора миллиарда человек. В тридцатимиллионном Непале и в трех индийских штатах — населением около 100 миллионов — коммунисты у власти бывают периодически.

Им клянутся и его клянут. Поэтому о Ленине можно говорить бесконечно долго и про разное — это и делают до сих пор легионы авторов. А мы давайте сосредоточимся на свойстве Ленина, которое я полагаю определяющим: на его вечной живости.

Самый хороший человек

Для меня — равно как и для многих миллионов моих советских сограждан, родившихся до юбилейного ленинского 1970 года (впрочем, и для большинства родившихся до начала 80-х) — вечно живой Ленин никаким политическим деятелем или там исторической фигурой не был: он был высшей данностью, он пронизывал собой все стороны нашей жизни. С него начиналась Родина: красная звездочка с кудрявым ангелочком становилась первой официальной лычкой на воображаемых погонах каждого советского человека по достижении им семи-восьми лет (с этого момента советский человек маркировался «октябренком»). Ленин действительно казался живым — с ухмылистой искоркой в лукавых глазах, суетливо-картавый, столь же мало похожий на былинного русского богатыря, как Гитлер — на немецкую белокурую бестию, но признанный своим, домашним, хорошим .

Да, семилетний совчеловек со звездочкой уже знал, что Дедушкаленин — это «самый хороший человек в мире». В принципе, советское мироощущение — научный коммунизм — подразумевало, что на все подобные вопросы есть точные научные ответы. Какая самая большая рыба? Кит! Какой самый большой зверь? Слон! Что будет в конце времен? Коммунизм! Ну и — кто самый лучший человек? Ленин (а на втором месте или такие же хорошие — Маркс и Энгельс).

Портреты Ленина были развешаны везде. Они, в частности, украшали бумажные рубли, но вдохновенный поэт-шестидесятник Вознесенский по этому поводу негодовал: «Ленин — самое чистое дЕяние, он не должен быть замутнен. Уберите Ленина с денег! Он для сердца и для знамен!» А «самый гениальный поэт эпохи» Маяковский просто-таки «себя под Лениным чистил», разговаривая с «фотографией на белой стене» в комнате, в которой через какое-то время и застрелился.

Первые уроки в первых классах назывались ленинскими. Ленин был мерилом честности детских клятв. Были клятвы возрастные: честное октябрятское, честное пионерское и честное комсомольское, но общее для всех и самое-пресамое честное было честным ленинским. А еще… Стипендии для студентов-отличников были ленинские. Самые главные в стране премии были ленинскими.

О Ленине писали популярные детские рассказы для самых маленьких — причем кто? Михаил Зощенко! О нем пели песенки и слагали смешные стишки, например, «Когда был Ленин маленький с кудрявой головой, он тоже бегал в валенках по горке ледяной».

Ленин пронизывал музыку (в одной из частей 12-й симфонии Шостаковича есть целая тема «ленинской мысли»), гуманитарные науки (ссылки на Ленина были абсолютно обязательны в любом гуманитарном исследовании — даже если оно о постмодернизме в новгородских берестяных грамотах), да что там — многие физики и математики, особенно в учебниках и популярных книгах, вворачивали что-то про «объективную реальность, данную нам в ощущениях».

А еще Ленин был главным именем советской инфраструктуры: на каждой площади Ленина в центре каждого города (особенно небольшого), а также на улицах Ленина и во дворах школ имени Ленина стояли памятники (чаще бюсты) Ленина. Да что там — вся страна СССР была страной имени Ленина. И на главной площади этой страны, внутри египетской по смыслу пирамиды, хранился прообраз Ленина-иконы: его забальзамированная мумия. Мощи нового религиозного культа, кумирня для всеобщего поклонения — не только официозного, но и искреннего, куда приходили и женихи с невестами (тихо, без шума — шумели и фотографировались они по всей стране у памятников Ленину), и космонавты перед полетом.

Богоразрушитель

Но разве можно представить себе что-то менее совместимое, чем Ленин и религия?

Свое отношение к религии Ильич сформулировал в 1905 году очень определенно («религия есть опиум народа; религия — род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь»). Правда, в целом он относился к ней прежде всего как политик-прагматик. «Единство… революционной борьбы угнетенного класса за создание рая на земле важнее для нас, чем единство мнений пролетариев о рае на небе», — писал он в том же 1905 году. Религия для Ленина была явлением социальным: после установления диктатуры пролетариата и рая на земле социальные причины ее существования просто исчезнут — вместе с ней.

Между тем идея новой религии стала в 1908 году завоевывать умы многих ленинских соратников. Суть идеи — человек (так уж он устроен) нуждается в религиозном поклонении. Наука не отменяет религию — она просто заменяет собой Бога. Вместо Бога, которого нет, человеку нужно дать другие сверхличностные объекты для поклонения. Например, такие, как «природа-космос», «труд», «техника», «коллектив», «творчество». Луначарский видел в научном социализме «пятую великую религию, формулированную иудейством» (интересный поворот: первая — собственно иудаизм, вторая — христианство, третья — ислам, четвертая — учение Спинозы, ну и с Марксом все понятно).

Так вот, идея эта вызвала у прагматика Ленина ярость запредельную, почти непристойную. Вдаваться в умопостроения недавних своих друзей он не стал, а близкому к ним Горькому в 1913 году написал по-ленински просто и прямо: «Говорить о богоискательстве не для того, чтобы высказаться против всяких чертей и богов, против всякого идейного труположства (всякий боженька есть труположство — будь это самый чистенький, идеальный, не искомый, а построяемый боженька, все равно), …это во сто раз хуже, чем не говорить совсем… Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических гораздо легче раскрываются толпой и потому гораздо менее опасны, чем тонкая, духовная, приодетая в самые нарядные «идейные» костюмы идея боженьки».

Тут поверхностность и интеллектуальная наивность сыграли с Лениным злую шутку. Попросту не понимая, что у человека есть потребности иррационального, ненаучного происхождения, он, как герой Мольера, не знавший, что всю жизнь говорит прозой, стал грозным пророком той самой ненавистной ему безбожной религии.

Всей силой «накопленной веками ненависти масс» (Ленин, 1905), выпущенной на волю в 1917 году, большевики ударили по русскому православию — по главной «скрепе» Империи, по системе кровеносных сосудов, пронизывающих все общество — от царя до крестьянина. К этому моменту русское православие было ослаблено полувековой либеральной (и революционной) пропагандой — и подточено изнутри огосударствлением церковной организации, деградацией и формализацией церковной жизни.

Но чтобы направить «ненависть масс» по нужному адресу, требовались методы, выходящие далеко за рамки рационального. Не доводы разума, а религиозное, языческое возбуждение массы, введение ее в истерическое состояние — вот что помогло раскрутить недавний «православный мир» на разбой, разрушение храмов и предательство Церкви. Истово верующий в рациональное Ленин, в свою очередь, стал предводителем религиозной войны, вождем фанатичной массы, а в конце концов — краеугольным камнем новой веры.

Сотворение кумира

Итак, парадокс — богоборец умер, и сразу же — прямо на его могиле — началось настоящее богостроительство. Еще вдова — Надежда Крупская — взывала (30 января 1924 года) к товарищам по партии: «Не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память». Еще кучковались у руля власти профессиональные революционеры-подпольщики, так называемые вожди — бывшие юристы, экономисты и (в большинстве) самоучки. Но каток новой реальности, которым управлял бывший семинарист Иосиф Сталин, уже утюжил новую жизнь страны.

На рубеже октября-ноября 1923 года, за полтора (!) месяца до смерти Ленина, на «сходке» членов политбюро ЦК ВКП (б) Сталин сообщил товарищам, что жизнь Ильича на исходе. «Вопрос о похоронах Ленина, — подчеркнул он, — весьма беспокоит и некоторых наших товарищей из провинции. Они говорят, что Ленин русский человек и соответственно тому и должен быть похоронен… Некоторые товарищи полагают, что современная наука имеет возможность с помощью бальзамирования надолго сохранить тело усопшего, во всяком случае, достаточно долгое время». Вдумчивый Троцкий сразу же понял, о чем идет речь. «Когда товарищ Сталин договорил до конца свою речь, тогда только мне стало понятным, куда клонят эти сначала непонятные рассуждения и указания, что Ленин — русский человек и его надо хоронить по-русски. По-русски, по канонам Русской православной церкви, угодники делались мощами. По-видимому, нам, партии революционного марксизма, советуют идти в ту же сторону». Троцкого поддержал Лев Каменев: «Эта затея — не что иное, как самое настоящее поповство, сам Ленин осудил бы ее и отверг».

Но Ленин умер, остался только Сталин — пророк его. Подконтрольный ему партаппарат подготовил массу обращений трудящихся, несогласных — Крупскую, Троцкого, Каменева, Бухарина, Ворошилова, Калинина и многих других — перегнули через колено, деревянный мавзолей открыл двери уже 27 января, и в центре страны появились для поклонения обещанные Троцким «мощи» — вечно живой труп, свежевыстроенный «боженька», который при жизни точно (и обоснованно) назвал бы происходящее «труположством».

Но Сталин знал и чувствовал, к чему нужно вести дело, чтобы спаять цепью фанатизма огромную, не вполне грамотную, фрустрированную революцией страну.

Богослужебными ритмами и оборотами была пронизана писательская стилистика Сталина. Нагорную проповедь пародировали его выступления. «Избиратели, народ должны требовать от своих депутатов, — проповедовал Сталин на предвыборном собрании избирателей Сталинского района города Москвы 11 декабря 1937 года, — чтобы они… были такими же ясными и определенными деятелями, как Ленин; чтобы они были такими же бесстрашными в бою и беспощадными к врагам народа, каким был Ленин; чтобы они были свободны от всякой паники, …как был свободен Ленин; чтобы они были так же мудры и неторопливы, …каким был Ленин; …чтобы они так же любили свой народ, как любил его Ленин… Я бы хотел, товарищи, чтобы вы влияли систематически на своих депутатов, чтобы им внушали, что они должны иметь перед собой великий образ великого Ленина и подражать Ленину во всем».

Всему нашлись эрзац-замены. Вместо семидневной недели (с «воскресеньем») — пятидневка. Вместо красных углов с иконами в избах — те же углы, только с портретами Ленина и «красные» теперь по-коммунистически. Вместо Святого Семейства — «семья Ульяновых». Вместо Храма Христа Спасителя — чудовищный (несостоявшийся) вавилонский зиккурат «Дворца Советов»: 415 метров в высоту, в том числе 100 метров — гигантский ленинский истукан. Вместо Святой Троицы — новая, несвятая: Ленин-отец, Сталин-сын и «учение Маркса-Ленина-Сталина»-дух. Вместо Священного Писания — ПСС в 56 томах. Ну и вместо десяти заповедей — это уже после Сталина, в 1961 году — «моральный кодекс строителя коммунизма» (один из авторов текста, Федор Бурлацкий, утверждает, что «тезисы из Библии» были использованы умышленно, чтобы «легло на народное сознание»).

Кстати, снова ирония истории — выносили Сталина из мавзолея в том же 1961 году по требованию Ленина, «глаголавшего пророчицей». На XXII съезде КПСС избавить Ленина от неприятного соседства предложила старая большевичка Дора Лазуркина, которая сообщила: «Вчера я советовалась с Ильичем, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии». Съезд Ильича, конечно, поддержал.

Гриб

Казалось бы, вечная жизнь Ленину была гарантирована надолго. Отказавшись от Сталина, компартия провозгласила «возврат к ленинским нормам». К Ленину взывали многие советские диссиденты. О том, что было бы, если бы Ленин остался жив, вздыхала на кухнях интеллигенция. И когда КПСС возглавил новый, неприлично молодой на общем фоне партруководства генсек Михаил Горбачев (возраст которого в момент его прихода к власти на четыре месяца превышал возраст вечного дедушки Ленина), началась, как показалось, религиозная реформация: партия-сын (вместо Сталина) обратилась к «ленинским истокам». О Ленине говорил Горбачев, о Ленине ставились «смелые» спектакли, о Ленине публиковались фрондерские статьи, Ленина противопоставляли «партократам». Да что там — если вдуматься, советские люди массово поддержали «перестройку», а потом и революцию вовсе не из-за любви к «демократии и рынку». Их вдохновлял тот самый «моральный кодекс», которому так плохо соответствовали правящие страной «ненастоящие ленинцы» с их льготами и привилегиями.

Но вдруг — как посыпалось. Сначала до крайности осторожно — просто режиссер Марк Захаров предложил 21 апреля 1989 года в прямом эфире 1 канала вынести Ленина из мавзолея (потому что это не по-христиански). Потом — 1 октября — с Лениным впервые не согласился в советской прессе (журнал «Родина») писатель Владимир Солоухин. Но — обрушить веру в Ленина казалось невозможным. Колоссальный след в истории России и мира он оставил. Политиком он был выдающимся. Писателем — одаренным. Человеком — это мое мнение — страшным, плохим, но великим.

Только вот Богом он не был. Так — «боженькой» из коробочки, причем не по своей воле. А это… да ведь это же смешно!

И вдруг «боженька», со своими недавно еще забавными и милыми, а теперь вдруг ставшими чушью ужимками, со своими вдруг вытащенными Венечкой Ерофеевым из ПСС дурацкими и людоедскими цитатами, со своими талантливыми, исступленными, но потерявшими магическую силу текстами, оказался гомерически смешным.

Правда, смех был чрезмерным, немного истерическим. Так реагируют люди тогда, когда развеиваются чары, когда пожиратель малых детушек оказывается тараканом на один клевок воробья. И когда могущественный идол, пред которым склонялись поколения предков, оказывается восковой куклой.

Посыпались анекдоты о Ленине, уже не добродушные, как во времена СССР, а издевательские. Уже к абсурдным пародиям «Красной бурды» («Когда был Ленин средненький, зелененький он был, в траве сидел он, бедненький, и с мухами дружил» и «Когда был Ленин женщиной, он был совсем другой — красивой, переменчивой и очень дорогой») добавились почти оскорбительные («Когда был Ленин мастером — наряды закрывал, на дело революции он деньги воровал»).

А 11 января 1991 года грянул гром. В эфире 5 канала (Ленинградское тогда еще ТВ) вышла стебная программа с участием двух Сергеев — знаменитого телеведущего Шолохова и гениального мистификатора Курехина. Соучастники несли необычайную чушь (сейчас бы у них спросили, где он взяли такую траву — впрочем, возможно, без травы не обошлось). Там развивалась «теория» о том, что на самом деле Ленин — это гриб. А также радиоволна. Говорят, что Курехин придумал эту бузу, насмотревшись какой-то тогдашней мусорной конспирологии про «убийство Есенина» и решив, что способен намного лучше придумать совсем уж безразмерную, но более убедительно звучащую чушь. И в уже привыкшей к разнузданной гласности стране взорвалась бомба. А Ленин был рассмеян.

Мне кажется, что этот «Гриб» стал сокрушительным заклинанием, снявшим заклятие религии научного коммунизма с массового сознания страны.

Впрочем, наверное, все-таки кажется. Зря Сергеи использовали именно гриб для своего обряда изгнания бесов. Гриб — он разный бывает. В том числе ядерный. Тут вот говорили уважаемые люди, что Ленин заложил под Россию «атомную бомбу». Это точно. А разминировать мы ее не успели — и сиквел «Мумия возвращается» возможен. Но мы его ждать не будем, а будем вспоминать добрые прищуренные глаза, кудрявую, а потом и лысую голову, пересказывать смешные анекдоты к столетию вождя (про товары, выпущенные к юбилею — мыло «По ленинским местам», трехспальную кровать «Ленин с нами» и конфеты «Мавзолей с начинкой»). И, конечно, учить ленинские уроки. Главный среди которых таков: иногда после смерти ты в насмешку становишься воплощением того, с чем боролся всю свою жизнь.

Дмитрий Юрьев

Специально для ЯРНОВОСТЕЙ